Но случались и прения
Неожиданно наступила зрелость, и у Оленьки появились обязанности: воспитывать детей, сначала чужих
потом своих

Теперь Оленька стала совсем взрослой, красивой, умной, сильной. Овчарке разъяснила, кто в доме хозяин, к чау-чау относится трепетно и нежно, но больше всего на свете любит общество папы и мамы, встречает всегда улыбкой, обнималась бы целый день. Научилась воровать, причем делает это с совершенно ангельским лицом,  профессионально, в отличие от овчарки, у которой на рыжой морде написаны все ее проделки, и от чау, которая не умеет воровать, а просто берет, не считая нужным это скрывать.

Оленька вся в себе, такая осторожная, как антикварная ваза, еле ходит, ест только куриц, даже прогулка не вызвала энтузиазма.

Положение обязывает, не скачет совсем, и даже не бегает, очень ответственно к себе относится. Очень надеюсь, что резвость вернется дней эдак через пять, ведь совсем недавно  строила из себя комондора-паука, пытаясь с разбега не стенку вскарабкаться. А сегодня совсем растерялась, подружка чау родила пятерых маленьких чавочек, а посмотреть не дает, рычит страшно и грозно, дружба-дружбой, а детки врозь.

Спасибо, Яночка, и за открытку, и за поздравления, чавочка умница-родила без проблем и нервотрепки, по-деловому. Всегда бы так. Сейчас наслаждается материнством. И у Олечки стала понижаться температура, готовимся завтра к переменам. Совсем от меня не отходит, глаз своих прекрасных не сводит.

Спасибо, Яна, за поздравления, Оленька  в своем необузданном материнстве просто доконала всю семью, но, наконец-то, угомонилась,  перестала  возить малышей по ящику, накрывать их, своим отнюдь не изящным, телом. Детишки тоже стали вести себя организованней, чинно, без паники, подползают к теплому материнскому животу, наедаются, и  с довольнами мордашками отваливаются.  Уже стали темнеть пяточки и носики. А вот так семейство проводит большую часть времени.

А вот так прожили один день.